О настоящих волшебниках

 

Автор: Варья

 

- Вооон на тот высокий холм, - ответила она, старательно молотя пятками дорогу, так, что вокруг кружилось облачко из песка и дорожной пыли.

- А зачем? – не понял её спутник, всклокоченный рыжий мальчишка, с удовольствием вгрызавшийся в большое зелёное яблоко.

- Придём – узнаешь, - Пеппи иногда становилась подозрительно невозмутимой. Обычно за этим следовала какая-нибудь новая каверза…

- Ладно, - не стал спорить он. – Тогда привал. Я хочу порисовать.

Они сидели на мостике через неглубокую речку, бойкую и улыбчивую, как пятилетняя девчушка. Пеппи выводила узоры цветными нитками на холщовом дорожном мешке, а Андерс, взявшись за бумагу и карандаш, что-то увлечённо рисовал.

- У меня не получается, - через полчаса пожаловался мальчик, дёргая спутницу за длинный оранжевый рукав, который, кстати сказать, был у её рубашки всего один – второй она отпорола и сделала из него пояс («слишком симметрично!»). 

- А ты что пытаешься сделать-то? – хитро сощурилась волшебница. На самом деле она прекрасно знала все мысли своего ученика, как только он брал в руки карандаш – сама такая же была…

- Котёнка нарисовать, - смутился тот. – Который у молочника нашего живёт.

Пеппи прекрасно помнила этого котёнка: полосатый, пушистый, с доверчивыми зелёными глазами и белыми «носочками» на лапах. Его любили все дети в городке, а молочник по утрам ставил для него на крыльцо мисочку парного молока.

Девочка глянула через плечо, на рисунок: оттуда на неё смотрел странный зверёк с необыкновенно большими ушами и хвостом. Он действительно напоминал котёнка, и работа была бы хороша, если бы не одно «но» - зверёк не был живым. Пеппи усмехнулась.

- Неплохо.

Мальчик тут же сник. Если Пеппи говорит: «Неплохо», значит, он где-то напортачил.

- А о чём ты думал, когда рисовал это?

- Ну…- он с минуту сосредоточенно грыз кончик карандаша. – О том, что я очень хочу, чтобы получилось  красиво.

- Вот! – она назидательно подняла вверх указательный палец правой руки…и вернулась к созерцанию начатого узора.

  Зажмурившийся было Андерс открыл левый глаз и опасливо спросил:

- Что «вот»?

- Ничего, - наставница снова была подозрительно невозмутима. – Просто мне всё ясно. Ты не знаешь самого главного, хотя я вроде бы тебе об этом говорила.

Мальчишка  сник совсем и попытался было смять рисунок.

- Нет уж, оставь, пожалуйста, - Пеппи вроде бы сидела спиной, но…она, видимо, действительно знала всё. – Подумай, что ты сделал не так. Вспомни того котёнка, как он смешно жмурится, лёжа на деревянном крыльце домика молочника…И нарисуй заново. Только потом – нам пора идти.

Ещё полдня двое рыжих детей, напевая слышанные от бродячих артистов песенки и сочиняя свои, весело шагали по дороге, залитой солнечным светом пополам с тенью от высоких клёнов. Они миновали маленький городок, где на улицах росли вишни и маленькие кустики шиповника, купив там мороженного у пожилого улыбчивого лоточника и нарисовав ему на прощанье радугу мелками на асфальте. На восхищённый вздох на спиной Пеппи лишь довольно улыбнулась и поспешила скрыться за поворотом.

К вечеру городок с вишнями остался далеко позади, а Пеппи и Андерс стояли у подножия того самого холма, который утром казался таким далёким.

- Можно, я посижу здесь и порисую? – рыжие кудряшки лучились золотистым закатным светом.

- Сиди.

Пеппи быстро поднялась на вершину холма и развела небольшой костерок. Она смотрела на золотисто-малиновое на западе и зеленовато-голубое на востоке июньское небо и рисовала на нём травинкой лёгкие перья облаков, похожие на молодые листочки шиповника. Они расплывались над всем миром, становились то драконами, то клоунами, то шариками лимонного мороженного, и кто-то улыбался им, а рыжая улыбалась в ответ со своего холма, с высоты василькового неба и глубины изумрудной травы. Кто сказал, что волшебникам не бывает двенадцать лет?..

Тихие шаги и пыхтение возвестили, что ученик закончил рисунок и наконец понял, что очень проголодался. Он бросил дорожную сумку около вещей наставницы и вопросительно глянул на костерок. Тот не разочаровал, поделившись печёной картошкой из-под жарких углей.

Пеппи ловко цапнула из сумки рисунок и довольно улыбнулась: на этот раз всё правильно. На рисунке полосатый котёнок с белыми «носочками» на лапках спал на дощатом крыльце, а рядом с ним махала крылышками бабочка-крапивница. Подул ветерок, котёнок повёл ухом, приоткрыл один глаз, зевнул и снова уснул. С кухни пахло свежим хлебом, а где-то во дворе, за домом, кто-то опрокинул жестяное ведро – судя по звуку, всё-таки без молока...

Андерс устроился рядом с Пеппи, сытый и довольный собой, рыжий, лукавый и такой же настоящий, как его нарисованный котёнок.

Пеппи с наслаждением укуталась в траву и глянула на небо – оно уже потемнело и подмигивало первыми звёздами.

- Пеппи, а куда мы завтра? – он уже почти уснул, умаялся за день, да и воздух здесь был особенный, перемешанный с лазурью, и так сладко зевалось…

- Видишь воооон тот холм? Туда.

На этот раз Андерс ничего не спросил – только согласно кивнул, зевнул ещё раз и свернулся клубочком в высокой траве.

Так и закончился ещё один день, похожий на чудо. Или чудо, похожее на день. Двое рыжих детей и полосатый котёнок спали на вершине холма, и земля укрывала их травяным одеялом. Потом будет утро – ещё одно прозрачное, золотисто-молочное июньское утро, и они, потянувшись и умывшись в ближайшем ручье, снова будут взбивать босыми пятками дорожную пыль. И, наверное, с ними снова будут случаться чудеса. Ну или они будут случаться с чудесами – это уж точно. Ведь очень даже может быть, что самые всамделишные волшебники на свете -  как раз те, которым по двенадцать.