Высшая награда
Автор: Варья
Расскажи, как в далёких пределах война,
В окровавленных пальцах не держится рог,
Нестерпимою стала чужая вина,
Расскажи, менестрель: они шли на восток?
Отчего же молчишь, отчего взгляд прямой
Устремлён в равнодушие вечных небес?
Я хочу пощадить твою память, родной...
"Нет, могилу твою," - отзывается лес.
- Спой! Ну спой, пожалуйста!
Если бы, если бы только она могла хотя бы надеяться, что её поймут...Но нет: наивные глаза детей, пришедших посмотреть на ярмарочный фокус. Чудесных, любимых - и всё же детей. Через полминуты они, разочаровавшись, начнут болтать, обсуждать учёбу и бойфрендов, а песня...Песня ведь не заслуживает такого отношения. Никакая.
- Извините, у меня сегодня как-то нет настроения, - и она стала убирать гитару в чехол.
- Ну лааадно...- протянули однокурсницы. - А в столовку пойдёшь?
- Идите, я скоро догоню.
На самом деле, идти в суету, к разговорам ни о чём (а они бывают очень-очень интересные,но всё-таки ни о чём) совершенно не хотелось. Рэй - этим именем её звали "такие" друзья - устроила за спиной зачехлённую гитару и хотела было действительно идти в столовую, но что-то как будто дёрнуло её и она передумала. «Пойду-ка я лучше в сквер, на какую-нибудь дальнюю скамейку, чтобы никто не мешал и можно было спокойно поиграть.»
Асфальт пружинил под ногами, это ещё было непривычным – не так давно стаял снег, поэтому каждый шаг, каждый порыв тёплого ветра был как благословение, как разрешение жить…Рэй шла по аллее, выбирая подходящую скамеечку, и напевала под нос песню о далёких боях. Мама смеялась над ней – мол, начиталась всяких сказок, вот и примерещилось. Может быть, и так…Но что-то было в этой песне, зовущее, что-то…не её. Рэй всё казалось, что не зря пришла эта песня, не зря эти слова сорвались с кончика именно её ручки, а звуки – с её струн. Не случайно… «Надуманно , - фыркнула про себя девушка, передразнивая мать. – А может, это ваш линейный мир, где человеку только раз даётся имя и где не верят в предыдущие жизни – может,это он надуманный?.. Может, затем и пробиваются к нам параллельные миры : спасти нас, глупых? А мы ничего и не слышим, не хотим слышать…» Она наконец выбрала себе лавочку , в самом углу аллеи, куда редко кто забредал – всё равно ведь никому не интересно по-настоящему, так пусть хоть не мешают…
Хорошо: на восток, зеркалами озёр,
Многоцветием трав, тишиною лесов
Они шли разрешать тот единственный спор,
Слишком тяжкий от груза взаимных долгов.
Они шли…Ты уверен, что хочешь узнать,
Про то поле, где столько бойцов полегло?
Про горячих коней и их всадников стать
И про то, как от искр ночью стало светло?
Ты уверен, что памяти мало тебе,
Что Судьбой по ошибке дано тебе то,
Только то и не больше? Не веришь Судьбе?
Менестрель, расскажи мне, что было потом.
Небо снова раскололось…на тысячи осколков…В глаза хлынуло солнце…а может, из глаз? Так было всегда: когда приходило что-то настоящее, Рэй раз за разом вчитывалась, вживалась до тех пор, пока не понимала до конца. Ведь ничего не приходит просто так. Если пришла песня, она пришла зачем-то. Значит, надо понять и исполнить предназначение. Так разговаривает Мир. Этот или какой-то другой, Рэй не знала, да и ей было всё равно. Когда говорит Мир, нужно слушать. И выполнять. Весна шумела вокруг, осваиваясь после предыдущей жилицы. Аллея была по-прежнему пуста, только где-то вдалеке не спеша шёл парень. Он шёл в сторону Рэй, и девушка поморщилась: «Ну вот, сейчас будет смотреть как на новые ворота. Почему гитаристы, играющие где-нибудь на скамейке или даже в холле университета, вызывают такое нездоровое любопытство? Неужели нельзя просто спокойно проходить мимо, не обращая ровно никакого внимания? В этом же нет ничего необычного…Во всяком случае, ничего необычного они при чужих играть всё равно не будут.». Рэй продолжала наигрывать мелодию, преследовавшую её уже несколько дней. Она закрыла глаза и ловила звуки. Шаги незнакомца по аллее стали отчётливо слышны, и ей показалось…всего лишь показалось…
Я в шагах заплутал, как в дремучем лесу,
Я устал уходить по кругам забытья,
Дай мне вспомнить забытое знамя, прошу,
И услышать ,как молится песня моя.
Слышишь отзвук шагов уходящего прочь?
Может, вовсе не прочь, показалось тебе?
Может, ты ещё сможешь словами помочь
И тот день оживёт по твоей ворожбе?
В песне этого не было. Но на ту же мелодию легли именно эти слова : « …может,всё же не прочь, показалось тебе?» Рэй подняла глаза и увидела прямо перед собой того парня. Странно, ей казалось, она всё ещё слышит шаги…Похожие на пульс…
- Привет, можно, я тихонечко послушаю? Я не буду мешать. Меня зовут Энди.
- А я Рэй…- автоматически представилась девушка. – Стоп, э нет, лучше давай ты пойдёшь дальше, куда шёл.
- А я сюда и шёл.
Девушка, повинуясь какому-то внутреннему голосу, наиграла свою мелодию, потом кивнула на гитару:
- Ты СЮДА шёл?
- Да.
Он был очень смешным, с детским взглядом, русоволосый парень лет 22х, может, 24х. Он так доверчиво смотрел на Рэй, на её руки державшие гитару…как ребёнка…или как меч…так ему показалось. А Рэй привиделся взгляд человека, пришедшего наконец к цели долгого и трудного путешествия: он смотрел на неё в ожидании чуда. Она взяла первый аккорд. В песне всё ещё чего-то не хватало, чего-то важного…Может, именно того, что нужно Энди…
Что же, слушай: погибли в тот день почти все,
Оказался сильней неоцененный враг…
Те, кто выжил, домой приползли по росе,
Но добили и их и свалили в овраг…
Знамя порвано было, потом сожжено,
И обугленный край утопили в реке…
Вот, теперь ты узнал, что Судьбой не дано?
Я теперь утону в беспробудной тоске.
Ты был прав, менестрель, а Фортуна мудра,
Ну а я, из-за края пытаясь узнать,
Больше данного, вновь отправляюсь за край,
Чтоб, как должно, опять у ног вечности спать.
Когда Рэй оторвала глаза от неба – всю песню, от начала до конца, она смотрела в небо и спрашивала: так? Правильно? Когда она посмотрела на лавочку рядом с собой, странного парня по имени Энди уже не было. Но лежала маленькая белая роза. С неё были аккуратно счищены все шипы, а капелька сверкавшая в чашке цветка, показалась Рэй… слезой. «Значит, всё правильно? За этим он приходил? – девушка снова посмотрела на небо, потом взяла в руки розу и поднесла её к глазам. – Так вот, оказывается, ты какая , высшая награда певца: слеза того, кому поёшь, на лепестке белой розы. Значит, правильно.» Ей снова почудились шаги, похожие на пульс. На этот раз они действительно удалялись.