Пушкин

Автор: Смерть aka Феанаро (Анна Ястребова)

У меня на кухне сидел Пушкин. Его темного лица не было видно в темноте, но звездами блестели глаза. Глаза поэта.

Признаться честно, я крайне удивилась, когда он пришел: не ждала. Он попросил погасить свет. Мы сидели в темной кухне и пили зеленый чай. Он ничему не удивлялся и ни о чем не спрашивал.

Удивлялась я. В половине третьего ночи раздается звонок в дверь. На пороге стоит Пушкин. Что бы вы сделали на моем месте? А я предложила ему чаю. Он согласился. Подарил мне первое издание "Евгения Онегина", читал стихи пока кипятился чайник, вообще оказался человеком интересным. Он рассказал о декабристах, о знакомстве с Гончаровой и о замысле "Бориса Годунова". А потом попросил рассказать, что о нем пишут в школьных учебниках. Я рассказала. Он сразу погрустнел. Воцарилось молчание.

Так мы сидели около получаса. Наконец, он прервал молчание.

— А что, Анна Игоревна, вы поете? — спросил он.

Я молча кивнула и пошла в комнату за гитарой. Вернувшись, я честно призналась:

— Вы, Александр Сергеевич, извините, но романсов я не пою. Только современное.

— Это прекрасно. Мне интересно, что поют сейчас.

Я запела. Не помню точно что, но по-моему, нечто на стихи Вознесенского. Когда песня закончилась, Пушкин спросил:

— Что же, теперь так пишут?

— Да, — сказала я.

— Это великолепно! А мои современники боялись, что поэзия будет стоять на месте. Вернусь и утешу их обязательно. Прошу вас, спойте еще.

Дальше меня понесло. Я пела все подряд: от Высоцкого до Янки. Каждую песню он встречал бурей восторга, восклицал, смеялся, довольно потирал руки.

В конце концов я устала.

— Все, — сказала я.

За окном поднималось солнце.

— Ну-с, рад был познакомиться. — Он встал. — Прощайте. Обязательно зайду еще.

Я проводила его до дверей и вернулась на кухню. На столе лежала книга: "Евгений Онегин".

В школе мне никто бы не поверил, и я никому ничего не сказала. Но заветный томик всегда ношу с собой и сочиняю песни, которые могли бы понравиться Пушкину.